Ради того, чтобы город выстоял, трудились все. Тысячи жителей Ленинграда, взрослые и дети, работали каждый день до изнеможения, создавали рубежи на подступах к городу, превращая его в крепость. Все вместе терпели страшный голод, лютый холод, бомбежки и артобстрелы.
Но ленинградцы были не одни. Вместе с людьми ужасы блокады и войны терпели и животные – верные помощники, спасители и утешители.
Они не только поддерживали моральный дух ленинградцев, но также помогали в работе, а порой и вовсе спасали жизни людей. Животные – безмолвные, а порой и безымянные свидетели тех страшных дней. Они не могли рассказать о том, что им пришлось пережить. Но люди знают и помнят о них, продолжая передавать эту информацию даже спустя десятки лет после окончания Великой Отечественной войны. Продолжим славную традицию и мы.
Мяукающая дивизия
Первая блокадная зима стала для жителей блокадного Ленинграда особенно тяжелой по многим причинам: необычайно суровые и долгие морозы, вышедшая из строя коммунальная инфраструктура, жестокий голод. А еще засилье крыс. По понятным причинам питомцев, собак и кошек, в осажденном городе практически не стало. И никто не может осудить за это умиравших от голода людей. Однако это привело к тому, что зимой 1941-1942 годов Ленинград наводнили крысы. Пока горожане умирали, грызуны плодились и размножались в немыслимых количествах. Многочисленные записи в дневниках ленинградцев свидетельствуют о том, что крыс было так много, что они разгуливали по улицам города длинными шеренгами, не скрываясь от обессиленных людей и даже нападая на них. Трамваям порой приходилось останавливаться, так как путь им преграждало войско серых грызунов. Как вспоминала одна блокадница, в крыс стреляли и даже пытались давить танками, но тем все было нипочем.
Крысы портили дома и имущество горожан, покушались на произведения искусства в дворцах и музеях, сжирали последние крохи еды и создавали угрозу эпидемий. В 1942 году в Ленинграде участились случаи заболеваемости лептоспирозом – опасной болезнью инфекционного характера и острого течения. В городе были созданы специальные бригады по уничтожению крыс, велись поиски наиболее эффективного средства дератизации. Однако стандартные химические и физические методы не приносили особого успеха. Тогда вопрос восстановления кошачьей популяции поднялся на городском уровне, ведь кошки – естественные враги крыс, и такой биологический способ дератизации должен был оказаться самым действенным.
Реализовать этот план удалось только после прорыва блокадного кольца. Сразу же после этого события Ленсовет постановил доставить в Ленинград из Ярославской области четыре вагона дымчатых кошек, признанных наилучшими крысоловами. Эшелон с «мяукающей дивизией», как в шутку прозвали кошек сами блокадники, прибыл в Ленинград под усиленной охраной. «Усатый десант», измученный переездом и напуганный, поначалу осматривался и привыкал к полуразрушенному городу. Но, едва отойдя от стресса, тут же принялся за дело. Привезенные кошки методично, улицу за улицей, дом за домом, начали отвоевывать город у полчища крыс.
Ярославские кошки в короткие сроки смогли отогнать грызунов от продовольственных складов и существенно сократить количество крыс.
Однако и среди кошачьей армии были потери, да и решить полностью вопрос дератизации сил явно не хватало. Тогда было решено провести еще одну «мобилизацию» среди кошачьих, и новый отряд крысоловов прибыл из Сибири. Мяукающие сибиряки в первую очередь отправились спасать Эрмитаж и другие ленинградские дворцы и музеи. В общей сложности в блокадный Ленинград было отправлено пять тысяч котов и кошек из Омска, Тюмени, Иркутска и других сибирских городов. Порой люди сами приносили своих питомцев в сборный пункт. Так, хозяйка черно-белого кота Амура одной из первых отправила своего любимца в Ленинград с пожеланиями «внести вклад в борьбу с ненавистным врагом». Считается, что крысиная армия была разгромлена в 1943 году – в год прорыва блокады и отступления фашистских захватчиков.
Конечно, бытует мнение, что история о кошках, спасших Ленинград, – всего лишь легенда. Однако документы, записи в дневниках и воспоминания блокадников опровергают это. Стоит отметить, что благодарные ленинградцы и их потомки почтили память мяукающих спасителей, установив памятник кошке блокадного Ленинграда на улице Композиторов и скульптуры кота Елисея и кошки Василисы на Малой Садовой улице.
Коты как символ жизни
Но были среди кошачьих представителей животного мира Ленинграда не только те, кто боролся с крысами. Домашние коты и кошки, которых хозяева из последних сил пытались выходить и сохранить им жизнь, подбадривали людей, морально поддерживали и вселяли надежду в уставшие сердца.
Так, из истории блокадного Ленинграда известен случай, когда весной 1942 года едва живая от голода пожилая женщина вынесла своего ослабевшего, тоже едва живого кота на улицу, чтобы тот погрелся в лучах весеннего солнца. Со всех сторон к ним стали подходить люди, которые благодарили женщину за то, что она сохранила своего питомца.
Еще одна жительница блокадного Ленинграда вспоминала, как в марте 1942 года встретила на улице «четвероногое существо в потертой шубке неопределенного цвета». Вокруг истощенной кошки собрались какие-то женщины и крестились, а охранял серое чудо милиционер.
Пожалуй, самую трогательную сцену с представителями кошачьих, описала в своем дневнике ленинградская школьница Зинаида Шаврова. «Не могу не вспомнить одного эпизода. Однажды, идя в школу, я увидела, что на углу Мойки и Невского собралась довольно большая толпа. Все глядели куда-то внутрь столовой, помещавшейся здесь, у кинотеатра «Баррикада». Подойдя ближе, я увидела действительно необычное, так поразившее всех: за стеклом лежала, развалясь, настоящая живая кошка и притом с котятами! Это взволновало всех – взрослых мужчин, женщин, ребят. Люди смотрели, улыбаясь какой-то тихой внутренней улыбкой, на кошку и котят... Кошка в Ленинграде – это было поистине событием, и, если вдуматься, значительным. Значит, в город постепенно возвращалась жизнь». Эти несколько предложений в полной мере описывают, какое огромное значение имели домашние питомцы для блокадников. Это была их отдушина, глоток свежего воздуха и напоминание о другом времени – мирном.
Самый же известный хвостатый житель блокадного Ленинграда жил в семье Веры Вологдиной на Большой Подъяческой улице. О нем есть история в «Блокадной книге» Алеся Адамовича и Даниила Гранина.
Кот Максим был не единственным питомцем Веры, в семье также жил попугай Жако или, как его ласково называли хозяева, Жаконя. В довоенное время Жаконя часто пел и разговаривал, однако в суровые дни блокады отощал, облез и притих. Вера, ее мама и дядя изо всех сил пытались прокормить питомцев. Ради нескольких семечек для попугая пришлось даже отдать ружье. Коту Максиму тоже пришлось нелегко, от голода и понимания того, что еды нет, он уже даже не мяукал. Блестящая некогда шерстка вылезала некрасивыми клоками. Дядя Веры требовал чуть ли не с кулаками, чтобы Максима отдали на съедение, однако Вера и ее мама защищали и берегли кота. Однажды, обессиленный и умирающий от голода Максим, пока хозяев не было дома забрался в клетку к Жаконе… Когда Вера вернулась домой, она застала удивительную картину: кот и попугай спали в клетке вместе, прижавшись друг к другу и спасаясь от холода. Несмотря на отчаянное положение, Максим даже не думал есть птицу. Увы, спустя несколько дней Жакони не стало, маленькое сердечко не выдержало тягот блокады. Но после этого случая все разговоры о том, что кота нужно употребить в пищу, прекратились раз и навсегда.
Кстати, после 1943 года квартира Вологдиных стала местной достопримечательностью. Посмотреть на кота Максима хотели многие ленинградцы, а тот и не возражал. Финал этой истории хороший – Максим оказался настоящим долгожителем, после окончания войны он прожил еще 13 лет и умер в 1957 году в двадцатилетнем возрасте.
Бытует среди историй военного времени полумиф-полуправда о коте-«слухаче».
Сейчас уже сложно доказать реальность этой истории, однако она служит ярким примером того, что коты не только ободряли людей и поддерживали их моральный дух, но также помогали защищать город от налетов вражеской армии. Так, рыжий кот, чье имя кануло в Лету, жил при зенитной батарее и мог точно предсказать все воздушные атаки. Самое удивительное, что на приближающиеся советские самолеты рыжий защитник никак не реагировал. Командиры батареи ценили своего усатого «слухача» и уважали за поистине бесценный дар, а потому даже выделили ему паек и приставили солдата в качестве охраны.
Батальон Бобиков Ленфронта
Домашние и дворовые собаки в блокадном Ленинграде, как и кошки, стали большой редкостью. Однако Бобики и Шарики отважно служили на фронте, их вклад в победу над врагом, их помощь советской армии неоценимы.
В 34-м отдельном инженерно-саперном батальоне под командованием полковника Петра Заводчикова собаки воевали вместе с солдатами: были помощниками саперов, связистами, санитарами и даже подрывниками. За военное время люди вместе с собаками смогли обезвредить более 700 тысяч мин, фугасов, неразорвавшихся снарядов и взрывоопасных предметов. Летом 1943 года четвероногим солдатам было поручено разминировать минные поля в районе Колпино и прилегавшей к переднему краю полосе, к западу от Рыбацкого. Главной целью саперов и их помощников было избавление от противопехотных мин. После освобождения города собаки продолжили свое дело в пригородах Ленинграда: Стрельне, Петергофе, Пушкине, Павловске, а также в городах Ленинградской области и на водных объектах.
Собаки санитарной службы и их инструкторы из числа девушек, переживших первую блокадную зиму в Ленинграде, спасли тысячи жизней. Только в январе 1943 года собачьи упряжки вывезли более 1800 раненых бойцов с поля битвы. Это требовало особой сноровки и величайшей осторожности, ведь собакам требовалось подвезти запряженные нарты к раненому, а затем аккуратно отвезти его в медсанбат, лавируя между сугробами и рытвинами, под визг пуль, крики людей и грохот взрывов.
Батальону постоянно требовалось пополнение, а потому собак выращивали и обучали в военном питомнике, который располагался в Сосновке. Долгие годы этот питомник был единственным местом, где рождались собаки. Кроме того, многие жители Ленинграда сами приводили своих питомцев в армию, не имея возможности прокормить питомцев в условиях блокады.
Четвероногий страж порядка
Служили собаки и в милиции. Например, хвостатый милиционер по кличке Султан был грозой преступного мира в блокадном Ленинграде.
Осенью 1941 года в ленинградской милиции осталось нести службу всего три собаки. Остальные же стали воспитанниками кинологического питомника на Крестовском острове или были мобилизованы для нужд советской армии. Две собаки погибли от голода, не пережив первую блокадную зиму, и остался один лишь Султан – немецкая овчарка, пережившая все 900 дней блокады благодаря заботе своего проводника Петра Бушмина.
Вместе они обезвредили во время блокады более 1200 преступников. Порой им приходилось по несколько суток сидеть в засаде, выслеживая бандитов, а для голодного животного это сложнейшее испытание. Но Султан был настолько хорошо выдрессирован, что справлялся даже с такими архисложными условиями. В Музее милиции говорят, что при виде пса-милиционера преступники бросали оружие и бежали без оглядки.
За заслуги в военные годы Султан получил пожизненную пенсию из государственных средств. На заслуженный покой он вышел вместе со своим хозяином, которому разрешили забрать пса с одним условием – после смерти из Султана сделают чучело, чтобы сохранить его в качестве музейного экспоната.
Четырехлапый милиционер Султан стал прообразом служебной собаки из повести писателя Израиля Меттера «Мухтар». По ней в дальнейшем был снят фильм «Ко мне, Мухтар», главную роль в котором исполнил ветеран Ленинградского фронта Юрий Никулин.
Незаменимые помощники
Одними из самых незаменимых помощников в годы войны в целом и в блокадном Ленинграде в частности стали лошади. Их использовали для ведомственных служб, которым требовалось перевозить грузы, ведь автомобильный транспорт был почти полностью передан на службу военным. Кроме того, 960 лошадей обслуживали Дорогу Жизни.
Первым прошел по знаменитой дороге именно конный санный обоз.
Лед на Ладожском озере в 1941 году образовался уже в ноябре, однако вес машины был слишком большим. Ждать, когда толщина льда станет достаточной для езды автомобилей, было некогда, в Ленинграде гибли от голода люди. Тогда 20 ноября в Кобону отправился первый конно-транспортный обоз из 350 саней. Перевезти обессилевшим от голода лошадям удалось немного – всего 63 тонны муки и продуктов. Но это позволило сотням жизней продержаться до прихода следующей партии провизии. Стоит отметить, что лошади испытали на себе все горести блокады. Голод был страшный, ведь весь кормовой овес был направлен на мукомольные комбинаты для выпечки хлеба, а завозить в осажденный город сено не было никакой возможности. Пришлось искать другой способ накормить драгоценных помощников.
Из воспоминаний уполномоченного Госкомитета обороны по обеспечению населения города и Ленфронта продовольствием в 1941-1942 годах Дмитрия Павлова известно, что способ, правда, не очень нравившийся самим лошадям, нашли: «На Управление лесной охраны зоны Ленинграда и Управление Октябрьской железной дороги возложили заготовку ветвей (молодых побегов); их срезали, связывали пучками и вывозили из леса. Перед тем, как давать этот корм лошадям, ветки распаривали горячей водой, посыпали хлопковым жмыхом, добавляли соли. Наряду с заготовкой веток организовали производство торфяного комбикорма на Лахтинском торфозаводе. Комбикорм состоял из хлопкового жмыха, торфяного очеса, мельничной пыли, отрубей, мясокостной муки и соли. Такой корм выпускался в прессованном виде тюками весом до 80 кг. В отличие от веточного корма, торфяной комбикорм лошади ели плохо». Вконец ослабевшие лошади, увы, подлежали отправке на мясокомбинат. И, как бы цинично это ни звучало, ценой своей жизни спасали блокадников.
Ситуация улучшилась в 1942 году, а к концу 1943 года начальник ветслужбы Ленинградского фронта доложил, что конский состав благополучен по здоровью, подкован и работоспособен. Лошадям обеспечивали особый уход, ведь без них город остался бы беспомощным.
В истории блокады есть еще множество примеров того, как наши меньшие братья помогали людям, порой ценой собственной жизни. Подвиги хвостатых героев блокадного Ленинграда никогда не забудут, память об их вкладе в общую победу навсегда останется в истории нашей страны.
